гравитационная антигравийка
она все-таки умерла. вчера. я на 20 минут опоздала...
тоскливо, жалко. ее и себя...
ее за то, что мучалась и умерла в страданьях. себя, за то, что больше нет человека, который мог поддержать и защитить. в свои 92 она была для меня той каменной стеной, которой редко становится даже самый сильный мужчина. она была моей опорой, моей надеждой на будущее, моей верой в справедливость, моей любовью к семье. она столько давала мне в этой жизни, сколько я не могла унести в своей голове, сколько не давала вся семья. она дала мне и имя... ходить учила, пела со мной, вязала, ходила на мои концерты, ждала мою любовь, семью мою...
а теперь остались только стены, в которых тяжело находиться, которые теперь стали моими стенами, которые достались такой страшно большой ценой мне.
знаете, она была мне не просто прабабушкой, она мне была как мама. она знала обо мне все и понимала меня даже в самые скверные мои годы, она гордилась мной.
тоскливо, жалко. ее и себя...
ее за то, что мучалась и умерла в страданьях. себя, за то, что больше нет человека, который мог поддержать и защитить. в свои 92 она была для меня той каменной стеной, которой редко становится даже самый сильный мужчина. она была моей опорой, моей надеждой на будущее, моей верой в справедливость, моей любовью к семье. она столько давала мне в этой жизни, сколько я не могла унести в своей голове, сколько не давала вся семья. она дала мне и имя... ходить учила, пела со мной, вязала, ходила на мои концерты, ждала мою любовь, семью мою...
а теперь остались только стены, в которых тяжело находиться, которые теперь стали моими стенами, которые достались такой страшно большой ценой мне.
знаете, она была мне не просто прабабушкой, она мне была как мама. она знала обо мне все и понимала меня даже в самые скверные мои годы, она гордилась мной.